Она играет свои роли ярко и самозабвенно. Неугомонная Шура из «Служебного романа», собирающая взносы, мудрая Клавдия Матвеевна из «Самой обаятельной и привлекательной», активно помогающая одинокой сослуживице найти мужа... Она и в жизни не сидит сложа руки. Более пятидесяти лет выходит на сцену театра «Современник», двадцать лет назад создала детский музыкальный театр и руководит им по сей день, пишет для него пьесы, сочиняет стихи, преподает в институте... О том, как ей все это удается, рассказывает актриса Людмила Иванова.
Актером надо родиться. Я не верю в то, что можно случайно по жизни выбрать себе эту профессию. Я всегда хотела быть артисткой. И с самого раннего детства всегда выступала — становилась на стул и читала стихи. Еще училась в музыкальной школе и занималась балетом, пела в хоре, в Доме ученых, ходила на ритмику. В общем, до войны... до войны!..— потому что я очень давно живу— я много занималась искусством. Моя мама не жалела на это сил. Сама она когда-то не стала артисткой и придавала большое значение моему эстетическому воспитанию. Это очень важно! У меня есть детский музыкальный театр. Перед спектаклями я выхожу в зал и беседую со зрителями. И прошу родителей обязательно что-нибудь читать детям на ночь, хоть одну страничку. Сейчас дети не знают ни русских басен, ни сказок. Я часто спрашиваю: «Дети, вы знаете русские сказки?» — «Да! «Красная Шапочка». Вот это теперь моя миссия — знакомить их с русскими сказками, с баснями, с русской культурой.
У меня неактерская семья, но мама моя была заядлой театралкой — она знала все театры, всех исполнителей. Актрисы тогда были роскошные! Алла Тарасова, Ангелина Степанова, Ольга Андровская во МХАТе, в Театре Ленинского комсомола играла Валентина Серова, Цецилия Мансурова — в Вахтанговском. Я видела все их спектакли. Но это было чуть позже. А до войны мама водила меня в кино на утренние сеансы. На взрослые фильмы! Потому что детских фильмов тогда вообще было мало. «Веселых путешественников» я смотрела раз тридцать, наверное.
А сходив в детский театр на «Белеет парус одинокий», где одна тетенька играла мальчика, другая — девочку, я во все это не поверила и сказала, что больше туда не пойду. Вот «Баба-яга- в Театре юного зрителя мне понравилась, помню, там все красиво было — платья, декорации. А смотреть, как тетеньки и дяденьки играют детей, я не могла. Поэтому мама меня водила на взрослые фильмы. И картины были пусть наивные, но совершенно замечательные! «Учитель», «Истребители», «Девушка с характером», «Светлый путь», «Сердца четырех» — это все я до войны видела. Поэтому и была влюблена в кино, в театр...
Потом началась война, и пошла уже совсем другая жизнь. Когда мы были в эвакуации, на экраны вышел фильм «Свинарка и пастух». Весь город ломился в кино, чтобы увидеть Владимира Зельдина и Марину Ладынину. Ведь там любовь, Москва, выставка сельскохозяйственная, на открытии которой мы были (у меня даже кувшин сохранился, который мы югда купили). Это просто какое-то воспоминание о счастье, о Москве, о любви! Конечно, мы были совершенно брошенные дети. У меня родители работали с утра до ночи. Мама дала мне деньги, и я одна (мне было восемь лет) по снегу пешком, через весь город Миасс, добиралась до кинотеатра, два часа отстояла в очереди, посмотрела фильм. Потом попросила у матери еще денег. На следующий день опять по снегу, в валенках, опять два часа стояния в очереди... Это было незабываемо.
А когда всем раздали обратно приемники (тогда, в войну, их забирали из домов), мы слушали и разучивали новые песни. Собирались группами, три-четыре девочки, и записывали их: я — первую строчку, вторую — другая девочка и так далее. Мы работали по госпиталям, а чаще, когда в каком-нибудь доме собирались солдатки читать письма, мы выступали перед ними. Так что артисткой я уже тогда была.
В Москве я занималась в школьной самодеятельности. Сначала играла такие роли, как Весна в «Снегурочке», а потом в восьмом классе я прославилась на всю школу совершенно странной ролью — Кукушкиной в «Доходном месте», то есть пожилой женщины, которая говорила: «Точи мужа поминутно: «Давай денег и давай, хоть укради, а подай!» И все бегали смотреть, как я играю, в тетином халате, с зонтиком... Школу я окончила с золотой медалью. И, конечно, мечтала только о театре. Но поскольку никто мне не говорил, как надо готовиться, то весной я провалилась всюду. Я читала монолог Катерины из «Грозы». Рыдала, а этого не надо было делать, потому что я — характерная актриса.
Я плакала — все смеялись. Хорошо, что одна молодая преподавательница подсказала: «Приготовь другой репертуар». Думаю: посоветоваться бы с кем-то, а у меня нет никаких знакомых артистов. Иду я мимо Дома пионеров на улице Дурова. Слышу, читают стихи. Там с детьми занимался молодой педагог, как сейчас помню его фамилию — Стабилини, он во ВГИКе преподавал. Конечно, мне было неловко, там дети, а я уже взрослая девушка, но все-таки осмелилась и попросила его помочь мне. Он удивился, но отметил, что я хорошо читаю: «Вы можете поступить. Читайте что-нибудь характерное... Педагоги тоже люди. Им жутко скучно, они сидят, помирают от скуки. А вы сделайте что-нибудь совершенно неожиданное». Пару раз он со мной позанимался. И осенью я вновь попытала счастье. И удивила комиссию на первом туре. Потом Топорков Василий Осипович подметил: «Как она похожа на Сухаревскую, а я так люблю эту артистку!» Все стали смотреть, кто это так похож на Сухаревскую. (Смеется.) В общем, я с блеском прошла во MXAT. И училась на курсе вместе с Галей Волчек, Игорем Квашой, Толей Кузнецовым, позже пришли Ирина Скобцева и Леонид Броневой. Из большинства нашего курса потом сложился театр «Современник».
После Школы-студии MXAT я попала в маленький передвижной театр, организованный при Гастрольбюро СССР Наталией Ильиничной Сац, замечательным детским режиссером. «Боже мой! Из тебя четырех травести можно сделать, а я как раз ставлю детские спектакли!» — сказала она. И первой моей ролью в театре был мальчик. Я была очень худенькая, но длинненькая. Такой вот длинный мальчик. (Смеется.) Два года я ездила с театром по Советскому Союзу. Это была хорошая школа. Режиссером у нас работала Паркалаб Наталья Николаевна, заслуженная артистка, когда-то игравшая в Театре Ленинского комсомола. Талантливейшая! Она меня очень многому научила. И я играла всегда даже маленькие роли на аплодисменты. Честное слово, я не хвалюсь. Она научила меня ярко играть все, что бы мне ни давали.
Потом в один приезд я увидела, что создается «Современник». Меня потряс спектакль «Вечно живые». И я попросилась в этот театр. Надо сказать, что туда с трудом брали. Даже однокурсников. Так, не взяли Броневого. Виктора Павлова — какой актер! — взяли, но он проработал там недолго. А меня взяли на маленькую роль. Попробовать. Вообще, взяли даже секретарем в правление, чтобы я еще протоколы писала, что я делать не очень любила. (Смеется.) Дали мне маленькую роль, я ее сыграла. Потом вторую, третью... И вот так я работаю в «Современнике» уже более пятидесяти лет.
Я участвовала во всех первых постановках «Современника». Я никогда не получала самых главных ролей, но все, что я играла, было довольно удачно. Моя самая любимая роль была в «Матросской тишине». Я играла поэтессу. Изумительная роль, и спектакль был потрясающий! А как Евстигнеев играл в нем старика Шварца! Никто никогда не сравнится с ним. В общем, это была моя большая беда и беда всего театра, что спектакль не пропустили. Его показали публике лишь один раз — на генеральной репетиции, потом его уже смотрели только партработники.
Я играла во всех основных пьесах Розова и Володина. Тогда была сильная драматургия, и театр был замечательный. Для театра нужна драматургия. В «Современник» еще и поэтому ломились, стояли в очередях, даже ночью на раскладушках устраивались. Когда мы привезли в Ленинград «Голого короля», это было событие в городе. Так же, как в Тбилиси, когда весь город праздновал наш приезд. Это был фейерверк просто. Евстигнеев, Кваша, Сергачев, Волчек, Дорошина — появились такие роскошные актеры. Раньше-то и театров не создавалось никаких — лет пятнадцать-двадцать,— а тут возник «Современник». Это были шестидесятые. И мне посчастливилось работать в это время, попасть в молодой театр.
И одновременно я начала сниматься в кино. Довольно поздно. В тридцать лет. Первая моя большая роль была в «Учителе пения». Добрый, красивый фильм. Господи, с какими фантастическими артистами я снималась! Андрей Алексеевич Попов, великий актер, играл моего мужа. Съемки проходили на «Ленфильме». В театре я была занята всю неделю (постоянные репетиции, спектакли). Понедельник был выходным днем. В воскресенье вечером я садилась на «Стрелу». Понедельник весь снималась. Вечером опять на поезд. Со вторника снова репетиции... В тот моменту меня был двухлетний ребенок, но я успевала как-то.
С Поповым мы потом еще встретились в картине «Шаг навстречу». Я там играла таксист-ку. Это было очень смешно. Меня спросили, вожу ли я машину. «Нет».— «Нужно научиться немножко». — «Хорошо». Я поучилась чуть-чуть, а потом забыла об этом. Приезжаю на съемки. «Ну как, водите машину?» Я говорю: «Не очень». Мне говорят: «Садитесь в «Волгу». Вы должны будете быстро тронуться с места». Я смело так сажусь, пробую. Таксист чуть с ума не сошел, закричал: «Не надо, не надо! Не пускайте ее!» (Смеется.) И дали мне дублера.
Для меня никогда не важно было — маленькая роль или большая. Я даже иногда выбирала небольшие, ведь у меня была семья — двое детей (сыновья Иван и Саша. — «Кино Парк»), муж не артист (Валерий Миляев — физик, писатель, бард. — «Кино Парк»). Я выбирала роли так, чтобы не уезжать от них надолго. Да и репертуар в театре был тесный, нам разрешали сниматься только в свободное от работы время. Это сейчас актеры могут уходить на неделю. Я сама всегда отпускаю артис-тов своего театра, всех заменяю. Какая это работа! Для меня. Я ведь знаю, что такое сняться в кино и быть известным. А тогда не отпускали. Я играла хоть и маленькие роли, а все равно их все помнили.
У нас в «Современнике» главное — играть ансамблем, партнер очень важен, он очень много дает тебе. И так же я выбирала картины. Я снималась только в фильмах с роскошными актерами. Даже если сценарий был не так хорош, я соглашалась, потому что для меня партнеры — это главное. Поэтому у меня просто коллекция фантастических партнеров.
В фильме «Новенькая» я снималась с Василием Шукшиным. Он играл человека, который любил женщину на фронте и в праздник Победы пришел к ней в гости. Я играла эту медсестру. У него был замечательный монолог о войне. Я брала гитару и пела ему песню, которую сама написала: «Дай мне гимнастерку—в речке постираю...» К сожалению, Шукшина вырезали и песню мою вырезали. И сцен у меня там мало, но зато с Юрием Никулиным! Вот великий артист иногда скажет лишь одну фразу, и это настолько необычно и важно, что запоминается на всю жизнь. Я до сих пор слышу голос Юрия Никулина: «Всего хорошего!» Он мне желает и счастья, и любви, и еще чего-то...
Мои роли... Я всегда хочу сыграть судьбу. Мне даже интересно в маленькой роли показать большой объем. Сыграть так, чтобы запомнили. Чтобы рассказать о женщине, которую ты играешь, все. И в каждой роли стараюсь выискать про любовь. Но мне никогда про любовь не дают играть. (Смеется.) А я ищу. Так в «Острове Серафимы», где я играла лесни-чиху, режиссер разрешил мне хотя бы посмотреть на орнитолога с любовью. Моя героиня протягивает ему крынку молока, и видно, что она в него влюблена. Это я сама уже придумала. А вот когда я у Эльдара Александровича на съемках «Служебного романа» спросила: «Можно я буду на кого-нибудь из-за угла смотреть с любовью?» — он сказал: «Идите собирайте взносы». (Смеется.,)
Когда снимался «Служебный роман», я сама была профсоюзным работником, все знала досконально и очень любила эту работу. Мы действительно могли помочь — кому-то выбить комнату, кому-то квартиру (тогда это было можно), кому-то помочь материально, подать на звание... В общем, очень много добра можно было сделать. Я была лет десять председателем месткома «Современника». И наша работа приносила реальные плоды.
А «Служебный роман» — совершенно роскошный фильм! В нем снималась целая плеяда замечательных артистов. Андрюша Мягков, Алиса Фрейндлих, Света Немоляева, Петя Щербаков, Лия Ахеджакова! Жалко, в фильме вырезали сцену с Бубликовым. Там ведь было продолжение. Моя Шура бежала от Бубликова по всему институту, кричала: «Это не я! Это в больнице умер однофамилец, мне позвонили. А мне что делать? Я оркестр заказала!» И когда он близко подбежал ко мне с кулаками (Рязанов перед этим мне шепнул, что сказать), я закричала: «Ура! Да здравствует живой товарищ Бубликов!» Щербаков растерялся и сказал: «Спасибо за все!» А я бросилась к нему на шею. Была полная импровизация. Рязанов это разрешал: «Вы делайте, а мы будем снимать».
Я вообще очень люблю актерскую импровизацию, Когда партнер умеет это ловить, получается потрясающий результат. Как великолепно это делает Гафт! Тут можно дойти с ним до небес — он очень страстный, очень жаркий партнер. А как мы импровизировали в паре с Валентином Никулиным! Мы играли двух стариков в спектакле «Третье желание». Мы так яростно играли, чуть ли не до потолка подпрыгивали... Был сплошной хохот и аплодисменты. Конечно, это очень приятно.
В 60-е годы я так тихонечко, помаленечку стала сочинять песни. Некоторым моим песням повезло — их пели все. Так, например, Гелена Великанова исполнила по радио песню «Может быть, может быть, я не современная», и ее подхватили, она зазвучала везде — во всех ресторанах, на улицах. Мои песни пели Анна Герман, Майя Кристалинская, Елена Камбурова, Татьяна и Сергей Никитины. Я, конечно, была счастлива. У меня нет новой роли, но зато есть новая песня! Это у меня тройное счастье. Помню, мы с сыном смотрели демонстрацию, и вдруг демонстранты запели: «Может быть...»
Сын мне говорит: «Мама, скажи, что это ты написала!» А я стою и плачу от счастья.
Двадцать летя руковожу детским музыкальным театром «Экспромт». Я самостоятельный человек: захотела — написала пьесу и сыграла. У нас небольшой театр, крохотный, всего восемьдесят мест. Но в нем есть даже свой маленький оркестр, что большая роскошь. И сказки там идут очень красивые. Главный художник театра — мой сын, Иван Миляев. Мы ставим спектакли и для детей, и для их родителей. Нашим зрителям от трех лет до девяноста. У нас играют замечательные актеры. Я преподаю в Международном славянском институте, поэтому в театре много моих выпускников. Как автор я постоянно пишу для театра. Либретто для сказок мы пишем вместе с мужем. Как я все успеваю и сколько часов в сутки работаю? Двадцать четыре. Потому что и ночью иногда просыпаюсь и записываю стихи. Я очень люблю жизнь, люблю детей, люблю своих зрителей. Люди это чувствуют и отвечают мне тем же. Я очень любила играть и сейчас люблю. И делаю все с большим энтузиазмом».
Текст: Ирина СОКОЛЕНКО
skorozamuj.com в тайне от прессы.
Дата размещения: 29-03-2012, 14:17
